Без Евгения Клячкина невозможно представить песенную культуру
страны, В 60-80-ые годы песни Е.Клячкина звучали повсюду. Мне посчастливилось
с 1965 года ездить и петь в концертах с Евгением Исааковичем.
Непохожесть, и музыкальная и поэтическая оригинальность образов,
ассоциативность, какое-то предощущение стиха (что, в общем-то,
и является главной тайной поэзии) и совершенно уникальная музыкальность,
с совершенно новым неожиданным подходом к гармонизации мелодии - делали
Евгения Клячкина неподражаемым и неповторимым. Один известный композитор
рассказывал мне, что когда Женя поступил в Секцию молодых композиторов при Союзе
композиторов Ленинграда, сначала профессионалы над его музыкой и приемами игры на
гитаре (а гитарист из всех нас в то время он был лучший) смеялись, затем стали
интересоваться, затем изучать, в потом, сказал этот композитор, стали писать,
подражая Клячкину.
Путь Жени был очень и очень нелегким. Я не знаю автора, которому столько бы
доставалось от властей, худсоветов, прессы и просто дураков. Однажды в Новосибирском
Академгородке мне рассказали, что познакомились с творчеством Евгения Клячкина через
радиопередачу, где известный композитор Зарицкий вдребезги разругал творчество Жени
и для примера передали песню "Сигаретой опиши колечко..." И это был первый случай в
истории, когда критическая передача трижды была повторена по многочисленным просьбам
взволнованных радиослушателей - не успели записать песню.
С этого момента Клячкина пела вся страна. Я, несмотря на все попытки подражать,
ничего не смог поделать - он уникален. Я любил его и дружил с ним всегда. Женя
представлял из себя сочетание наивности и мудрости, обидчивости и терпения,
принципиальности и податливости, был смешлив и сентиментален и т.д. (Я пишу в
прошедшем времени, т.к. Евгений Исаакович уехал и живет в Израиле и, может быть, за
это время черты его характера могли измениться. Хочется надеяться, что он такой же
непримиримый ко лжи и несправедливости, как и раньше).
Однажды Ада Якушева привезла в Ленинград двух кинематографистов,
которые предложили мне (я попался им первым) написать песни к их фильму
и дали даже прозаические варианты будущих песен. Я трудился недели две,
а потом позвонил и сообщил, что по заказу, видимо, не умею писать, и что
у меня ничего не вышло. Тогда они обратились к Жене. Тот поступил по-клячкински:
сразу потребовал весь сценарий. Через день он позвонил и сказал: "Прочел. Сценарий
дерьмо. Писать песни не буду." И таков во всем, докапывался до сути. И в результате:
"Песня о Пскове", "Пилигримы" (кстати, поэзию Бродского страна узнала, как это Иосифу
ни обидно было бы, во многом из-за песен Клячкина на его стихи).
Лирика Клячкина является ярким примером ленинградской школы песенного письма. И
этим стилем мы гордимся: "На Театральной площади", "В небе облака из серой ваты...".
Удивительная тонкость и слияние стихов с музыкой: "Не гляди назад...", "Сколько
названо дорог...", "Мелодия в ритме лодки", "Ты, конечно, права..." - сколько
все-таки у Жени чудесных песен!
Ни званий, ни эстрадных ставок, ни пластинок до самого последнего
момента не давали, сборника нет до сих пор, а мы с ним за это время объехали всю
страну, и везде - "Спасибо, Женя!", "Спасибо!", цветы, поклонницы, полные залы... И
это все только раздражало власти и профессионалов.
Теперь Евгений Исаакович живет в Израиле, уехал он в расцвете сил,
таланта и популярности, признанный, красивый и известный уже и за рубежом; были и
пластинки, и ставки, и залы, но...
Очень хотелось бы, чтобы ему жилось и творилось удачно, чтобы приезжал сюда с
концертами, мы его всегда ждем - это часть нашей культуры и нашей жизни, чудесная ее
часть, незаменимая.
