Статьи/Интервью Дмитрий Сухарев - "Светел золотой листок у ног твоих..."
Вечерний клуб, 16 января 1996г.
А существует ли бардовская песня в странах слаборазвитого Запада? Пусть не бардовская - хотя бы просто самодеятельная?
Я вам не скажу за всю Европу, вся Европа очень велика. Умолчу и про Штаты, ибо мой опыт тамошнего общения минимален. Все же
замечу, что недолгое это общение происходило на университетской биостанции, на небольшом таком, роскошном островочке.
Где же, как не там, заниматься народным творчеством? Но не было слышно песен на Фрайди Харбор, только дикие индюки оглашали
лес любовными руладами. Или мне случайно не повезло?
Едем дальше, Канада. Тут случайное невезение исключено, в именитом канадском вузе я провел недавно целых полгода. И,
поверите ли, ни разу не столкнулся с феноменом студенческой песни. Ну и ну.
Надежду на то, что Запад небезнадежен, дарует Швеция. Кто сказал, что шведы холодные, закрытые, немые? Каждый швед в душе
говорун и хохотун. Просто шведу нелегко себе в этом признаться. Но глоток полубезалкогольного глинтвейна устраняет все
препоны.
Шведы поют и дурачатся почти по-нашему - с энтузиазмом. По крайней мере, в Лунде. Наезжая время от времени в этот
университетский город по делам фундаментальной науки, я принял деятельное участие в двух пирах (защита диссертации,
проводы на пенсию) и глубоко ознакомился с многоэтапной системой предрождественских возлияний. Участники этих мероприятий
откровенно много пели. Всякий раз песни были собственными, сочиненными специально к событию.
Технология такая. Стихи подгоняются под известную каждому шведу мелодию. Садишься за стол, а рядом с твоим сосудом уже
лежат распечатанные и перенумерованные тексты. Есть и тамада - все, как у людей. Выслушав очередной тост, тамада кричит:
"Номер восемь!" Ты быстрехонько находишь текст под таким номером, а там уже заботливо указано: на мотив "Матильды". Лично
мне это ничего не говорило, но ведь никто и не ждал, что я запою. А шведы, которым таинственная Матильда, что
мне - "Гренада", немедленно начинали петь.
Я там у них на факультете и оперу слушал! И опера тоже была вся целиком своя (кроме, естественно, музыки). И артистами были
все свои, от невеличек-младшекурсниц до убеленной профессуры. Половина вымазана в черное (черти), другая в белом и с
крылышками (положительные).
Слушал, млел потихоньку - будто я у себя дома, в ДК МГУ, и это наши биофаковские ребята поют дурацкие куплеты под тот
же самый марш из "Аиды", и зал так же взвывает от восторга, и на дворе не 95-ый, а 55-ый год. Еще секунда, поправить
напоследок бабочку - сейчас мы с Лялькой Розановой выкатимся на сцену и доведем всех своих до полного экстаза
сногсшибательным дуэтом "Стэлла, наши клапаны громко стучат в унисон" (музыка Дунаевского, слова свои).
Короче, я что хочу сказать? Я хочу сказать, что Швеция ушла далеко вперед от ведущих стран американского
континента и достигла той стадии развития, на которой мы были в 50-х. Тогда и у нас все начиналось с песенок на
подслушанные мелодии. Возьмите хоть Визбора образца 52-го года:
Чутко горы спят,
Южный крест залез на небо,
Спустились вниз в долины облака.
Осторожней, друг,
Ведь никто из нас здесь не был,
В таинственной стране Мадагаскар...
Никому не советую смотреть свысока на эту стадию развития бардизма. Она была по-своему прекрасна и оставила потомкам свою
нетленку.
Не гляди назад, не гляди,
просто имена переставь.
Спят в твоих глазах, спят дожди -
ты не для меня их оставь.
Перевесь подальше ключи,
адрес поменяй, поменяй!
А теперь подольше молчи -
это для меня...
Не забыли? Или еще, того же автора:
В небе
облака из серой ваты,
сыровато, серовато -
не беда, ведь я привык.
В луже
эта вата намокает,
и, волнуясь, пробегает
под водою мой двойник...
Обе песни так прочно срослись с именем Евгения Клячкина, а имя это так связалось в нашем сознании с оригинальной, сочной
музыкой, что даже не верится, что здесь, в этих клячкинских песнях, мелодии - заемные.
Возвращаясь к милым шведам, хочу обещать им светлое будущее. Пройдет короткое время, и студенческая песня незаметно
перерастет у них в авторскую. Появится шведский аналог Окуджавы, который в одночасие покорит страну. Возникнут первые КСП,
а там и слеты, и ежегодный многотысячный фестиваль на теплом берегу пролива Скагеррак! Экстраполируя дальше, можно
предсказать, что 10-ые годы будущего столетия ознаменуются бурным ростом композиторской ветви шведской бардовской песни -
вдохновенным музыкальным прочтением национальной поэзии. Году этак в 2030-ом обилием талантов заявит о себе лапландская
глубинка. К этому времени шведские барды уже отчетливо расслоятся на самодеятельность и профессионалов, а последние выделят
из своей среды элиту и китч. Дальнейший путь туманен, ибо нам самим только предстоит его пройти.
Лишь бы не было войны. Но последние несколько столетий шведы вели себя осмотрительно, в драки не ввязывались, так что есть
все основания ожидать, что их самодеятельная песня, пока что примитивная, разовьется во что-то серьезное.
А там, глядишь, и до Америки очередь дойдет.
Товарищ, верь, пройдет она,
Великошумная морока,
Придет в Америку весна,
И на развалинах хард-рока
Напишут наши имена!
В ожидании приятных перемен хочу включить в "Золотую кассету" одну из лучших песен этого рода. Снова Евгений Клячкин,
декабрь 1966-го. Не знаю, греет ли еще поляков давний фильм, из которого, как утверждают знатоки, Женя позаимствовал
мелодию. Меня клячкинский "Подарок" греет по-прежнему.
Ветер
гонит стаи листьев по небу,
нагие ветви подняты,
как руки у тебя.
Светел
золотой листок у ног твоих,
зато трава груба.
Даришь
мне букетик одуванчиков
и говоришь: "Храни его,
иначе я умру."
Как же
донесу домой подарок твой
я на таком ветру?
