Аудио 
| Подростком я немало повидал
обкраденных войной, увечных нищих.
Я их жалел, но им не подавал:
был убежден, что просят не на пищу.
Познавшие лишенья тех времен,
мы верили, несытые мальчишки,
что по заслугам каждый награжден
и за столом у нас никто не лишний.
А это значит - нищих нет у нас:
все дело в пьянстве, в пагубной привычке...
Однако довелось мне как-то раз
без мамы ехать в поздней электричке...
...В окошке за верстой летит верста.
Передо мной стоит небритый дядя,
а в рукаве у дяди - пустота,
и пустота - бездонная - во взгляде.
И так неловко мне - хоть провались!
Не замедляя хода, мчится поезд.
Гляжу: прилип к стеклу опавший лист.
А мне калека кланяется в пояс.
Я на него стараюсь не смотреть.
Вот кто-то протянул ему монету.
И у меня лежит в кармане медь,
но верю я, что честных нищих нету.
Глаз не сводя с прилипшего листа,
я замер, чтобы мелочью не звякать.
А грудь мою сдавила пустота,
и только не хватает мне заплакать...
Солдат безрукий кланялся и пел
с привычной задушевностью, негромко,
он пел: «Вот извлекут нас из обломков...» -
пел словно бы с укором,
пел словно бы с укором,
нет - вовсе без укора - тем, кто цел.
Той песни в наших песенниках нет.
«Мотив ее запет, слова расхожи» -
так мне внушал знаток-музыковед,
поборник дискотек для молодежи.
Не в силах я забыть, как пел солдат. -
минувшее со мною сводит счеты:
как раны незажившие, болят
в моей душе бездонные пустоты...
Давно пора бы вроде сбросить с плеч
душевный груз, неясный для потомков.
А я скорблю о том, что не извлечь
того солдата нам из-под обломков.
И памяти о нем не истребят
моей судьбы любые перемены.
От имени ребят поры военной:
«Прости, - я говорю,
прости, - я говорю, -
прости, - я говорю, - прости, солдат».
| |
